Биография

("Новые женские истории Оксаны Пушкиной").

— Это было в 1995 г. в Браунском университете в Америке. Я приехал на международный симпозиум, где должен был читать большой доклад, а Галина в это время заканчивала там работу по контракту. Я помню, как на первом полуофициальном приеме ко мне и моим коллегам подошла женщина, говорившая на хорошем русском языке, — я подумал, что она из местных эмигранток. Я ее сразу не узнал, хотя до этого видел по телевизору, и только потом, когда мы сидели вместе за большим столом, я услышал, как кто-то к ней обращается с вопросом: "Галина Васильевна, а когда вы были советником президента..." Тогда я все понял. Потом она была нашим гидом по городу Провиденс и вскоре уехала в Россию. Во второй раз мы встретились уже в Москве в августе.

— Практически обо всем. Галина была человеком высочайшей эрудиции, широты взглядов, она способна была понять даже естественно-научные проблемы, которые я часто обсуждал с друзьями. Мы оба любили классическую музыку, ходили в Консерваторию, к сожалению, не так часто, как хотелось. У обоих был интерес и знание русской поэзии.

Познакомившись с Галиной, я сразу влился в то демократическое движение, в котором ранее не принимал участия, если не считать баррикад 1991 года.

— Галина в политике была чрезвычайно принципиальной, бескомпромиссной. Если она считала, что что-то делается не так, от нее можно было ожидать чего угодно. Это не значит, что она не могла пойти на компромисс, если ситуация того требовала. Но свои политические позиции она всегда отстаивала.

В апреле 1998 г. я был избран членом федерального совета партии "Демократическая Россия" и остаюсь им до сих пор.

— Ее президентские планы не реализовались, потому что у нас возникли трудности со сбором двух миллионов голосов, хотя мы много работали в этом направлении. Я не думаю, что она всерьез хотела стать губернатором Ленинградской области, по крайней мере, если бы это было так, она бы со мной поделилась. А в одном из интервью она мимоходом заметила: "Посмотрим, жизнь покажет..." Отношение же к политическому росту у нее было такое же, как у любого настоящего политика: раз мы политическая организация, раз есть такая возможность, то надо брать власть. У нее были большие успехи: еще в августе 1995 г. она работала в американском университете, а в декабре уже избрана депутатом.

— Она опасалась. Во-первых, ей звонили с угрозами. Были звонки домой и на работу. Когда она была еще советником президента Ельцина, угрожали ее сыну — она рассказывала мне, как тогда она приняла меры по его охране. Но это, наверное, нормально для крупного политика. Самое удивительное, что в тот злосчастный день 20 ноября ни у меня, ни у нее не было никаких подозрений. Один лишь момент меня смутил: она почему-то изменила время полета. Я спросил ее тогда: "Слушай, ты ведь хотела лететь позже". Она ответила: "Так будет лучше". То было горячее предвыборное время в Питере. Я часто с ней туда летал, но в этот раз не полетел. Остался в Москве.

— Чем дальше уходишь от этого события, тем меньше ощущаешь ту чрезвычайно напряженную политическую обстановку, в которой мы жили в то время. Были публикации с разных сторон, подчас очень злостного характера. Борьба за Петербург шла вовсю. Сейчас мы живем в Москве в более спокойное время в политическом смысле, если не считать злосчастной войны в Чечне.

— Это был очень сильный удар. Сегодня в очень тяжелом положении находится партия "Демократическая Россия". И не только это. Галина была одним из инициаторов объединения всех правых сил разного толка. Здесь она проводила работу очень тактично и хорошо. Потому что каждый член демократического движения — личность и каждый со своими амбициями. После последних выборов стало ясно, что надо объединиться и создать единый фронт. Пока что не очень получается, есть только отрицательные моменты. Характерный пример: Руслан Линьков пошел против единой кандидатуры, выдвинутой СПС и "Яблоком". Это говорит о том, что партийной дисциплины как таковой не существует. Результатом стал выход Юлия Рыбакова из партии. И сейчас положение в "ДемРоссии" чрезвычайно тяжелое. А в целом это удар по правому движению. Дело в том, что когда признанный лидер, к которому прислушиваются, вдруг исчезает, то становится меньше рупоров. Галина была очень умна и была человеком, которому доверяли. Многие руководители СПС по разным причинам не пользуются популярностью у народа. А если нет популярности в народе, то как можно собрать политические дивиденды? Но здесь грусть еще заключается в том, что сегодня в движении нет новых личностей.

— Я думаю, исключать этого нельзя. Мне не хотелось бы называть какую-то политическую организацию, потому что речь может идти как об ультра-леваках, подпольных революционерах, так и просто о бандитах. Следствие покажет. Ходят разные слухи: как и всегда, делаются попытки связать убийство с личными качествами. Борясь с человеком, пытаются собрать на него компромат, облить грязью — другое дело, что общество уже не очень-то верит прессе в таких делах.

— Известно дело журналистки "Московского комсомольца" Егеревой. Галина тогда его выиграла. В "МК" была опубликована заметка, что она, будучи советником президента, в то время как Ельцин был в Лондоне, за взятку устроила интервью с ним какой-то "желтой" газете. Галина очень жестко отреагировала на эту публикацию, тут же подала в суд. Материальный ущерб она оценила в один рубль. Это был уголовный процесс. А разница между уголовным и гражданским процессом чрезвычайно велика. Чтобы было возбуждено уголовное дело о клевете, нужно представить доказательства, что такое-то деяние было совершено с умыслом. На суде было доказано, что публикация в "МК" содержала злостный умысел. Егерева получила год условно и год заключения. Она пришла на последнее заседание суда с вещами, чувствуя, что дело плохо. Но была отпущена из зала суда по амнистии. Это было летом 1998 года. Галина просила суд назначить наказание, не связанное с лишением свободы. Интересно, что журналистка "МК" не обжаловала решение суда.

— Не знаю, разве всех пересчитаешь? Сонм, наверное. Но, конечно, ее многие любили.

— Многие обращаются к ее памяти как к высшему авторитету. Я, конечно, к этому отношусь очень сдержанно. Я считаю, что никогда нельзя проецировать человека на другое время. Человек — функция времени, он никогда не остается одинаковым, время его меняет. Когда меня спрашивают: "Как, по вашему мнению, поступила бы Галина Васильевна?" — я могу оценивать только какие-то крайние ситуации, я точно знаю, например, что она никогда бы не поступила бессовестно.

— Конечно, она бы сделала все, чтобы война не началась. Но напрасно думать, что она относилась к чеченским воинам так же, как Сергей Ковалев. Она рассказывала мне, что, когда в конце 1997 г. в составе правительственной делегации была в Чечне, она отказалась разговаривать с Басаевым.

— Она замечательно пела те песни, которым ее в детстве обучила мать, уральская казачка. Она знала многие редкие песни. Здорово пела: "Мне малым-мало спалось, мне во сне привиделось, будто конь мой вороной..."

В 1998 г. мы поехали на дачу и встречали вдвоем Новый год, к нам еще тогда зашел мой друг детства. Потом она привезла внука, мы много гуляли, пели дуэты из опер. Галина распелась, и звучал ее голос со специфическим тембром, по которому ее сразу же узнавали. Жаль, что я тогда ничего не записал на магнитофон.

— К сожалению, нет. Мы должны были обвенчаться в январе.

— Да. Это произошло 7 января 1996 г. в храме Святого Михаила Архангела, что в Тропареве, крестил ее отец Виктор.

— В памяти прокручиваются отдельные куски из нашей жизни, трудно что-то особенно выделить. Все было хорошо...