Биография

Скандалы, связанные с вторжением криминала в политику, происходят в постсоветской России с печальной регулярностью. Как правило, они связаны либо с громкими убийствами (Владислав Листьев, Лев Маневич, Галина Старовойтова), либо с попытками прихода во власть лиц, подозреваемых в связях с преступными группами (Геннадий Коняхин, Андрей Климентьев). Реакция политической элиты на подобные события, увы, становится все более шаблонной, приобретая характер обязательного, но, по сути, бессмысленного ритуала. Руководители силовых структур традиционно утверждают, что раскрытие подобных преступлений - "дело чести и профессионализма" и "разгулу криминальных элементов пора положить конец". Политики привычно критикуют неспособность властей обуздать вал преступности и призывают к чрезвычайным мерам. Власти принимают пару решений, создают очередную комиссию, обещают в кратчайшие сроки найти виновных - и благополучно через месяц-полтора забывают обо всем. До следующего инцидента.

Новой тенденцией, усилившейся в связи с гибелью Старовойтовой, стало нарастание борьбы за влияние на силовые структуры. Пострадавшая сторона (демократический лагерь) не оправдала надежд коммунистов, что трагедия в Петербурге будет использована для раскрутки нового "дела Кирова" или "дела Листьева", т.е. привлечения силовиков для борьбы с оппозицией. Претензии силовых ведомств на расширение собственных полномочий не нашли поддержки у демократов.

Напротив, компартия РФ и ее союзники, предупредив об опасности использования государственной машины против оппозиции, сами предложили властям осуществить комплекс "чрезвычайных мер" для борьбы с преступностью. Очевидно, эти призывы основаны на традиционном пиетете левых бывшего СССР к спецслужбам и силовым структурам. Теперь же Геннадий Зюганов поднял вопрос о целесообразности введения чрезвычайного положения в отдельных регионах и даже во всей стране.

Есть у левых сейчас и тактический расчет: они надеются стать политическим прикрытием не только для "левоцентристского" правительства Примакова, но и для силовиков. Ловя момент, коммунисты пытаются взять под защиту даже тех руководителей правоохранительных органов, которых они прежде называли ставленниками Ельцина. Так, лидер радикального крыла КПРФ, председатель думского комитета по безопасности Виктор Илюхин вступился на днях за директора ФСБ Владимира Путина и генерального прокурора Юрия Скуратова. Он приписал "олигархам во главе с Березовским" намерение заменить Путина на Сергея Степашина, а последнего - на Владимира Рушайло, которого охарактеризовал как "человека Березовского и Гусинского".

С убийством Галины Старовойтовой совпала по времени очередная болезнь президента. В этой ситуации демонстрировать готовность "принять меры" пришлось Примакову. Он устанавливает непосредственное взаимодействие с силовиками, проводит с ними координационное совещание, требует жестких мер по борьбе с преступностью. В то же время премьер осудил призывы к "чрезвычайке", сообщив взамен, что правительство готово пойти на чрезвычайные меры в экономической политике (подразумевая прежде всего "сверхжесткий" проект госбюджета на 1999 год).

Сверхосторожное поведение Примакова в вопросе чрезвычайных мер полностью соответствует характерному для него стилю кулуарной политики. Прозондировать ситуацию, запустить пробный шар, "прощупать" реакцию общественности, провести закрытые консультации с элитами - вот обычный подход нынешнего главы российского правительства. Даже на таком пропагандистски выигрышном направлении, как борьба с коррупцией, Примаков упускает - быть может, сознательно? - удобные поводы развернуть шумную кампанию по поводу успехов нового правительства в борьбе с корыстным чиновным людом. Аресты ведь продолжаются - в Минэкономики, Мингосимуществе.

Не в стиле премьера заседать во главе ВЧК и отдавать приказы о публичных казнях. Сейчас Примаков прежде всего опасается "передавить" в отношениях с силовиками и со СМИ. Обе сферы находятся под особым вниманием Бориса Ельцина, пусть и болеющего, и его администрации. Здесь нужно не накатом, а исподволь, не возбуждая подозрений президента. А вот потом, когда силовики окончательно поймут, с кем им "решать вопросы", можно будет действовать и порешительнее.

Пока же все в правительстве идет своим чередом. 28 ноября в Белгороде Примаков заявляет о необходимости "акций возмездия" и возможности "физического устранения" преступных элементов, а в воскресных "Итогах" тему "физического устранения" деятельно развил заместитель министра внутренних дел генерал Владимир Васильев. Сам министр Сергей Степашин уже призвал уменьшить число охранных фирм, резко сократить торговлю оружием, ужесточить до 15 лет лишения свободы наказание за незаконное хранение оружия и взрывчатых веществ, расширить полномочия милиции. МВД предлагает также внести изменения в законы о частной охранной деятельности, об оружии, которые бы ограничили количество граждан, обладающих правом его иметь.

Понятно, что особых успехов в борьбе с криминализацией политики и политизацией криминала от таких новшеств ждать не приходится. Все предложенное не выходит за рамки обычного "продвинуть, углубить, расширить".